Неточные совпадения
Но так как человеческая общественность была изолирована от мирового целого, от жизни космической и очень преувеличено было самостоятельное значение общественности, то образовался рационалистический утопизм с его
верой в совершенное, до конца рациональное устроение общественной жизни, независимое от духовных
основ жизни человека и мира.
Я почувствовал большую духовную устойчивость, незыблемую духовную
основу жизни не потому, что я нашел определенную истину и смысл, определенную
веру, а потому, что я решил посвятить свою жизнь исканию истины и смысла, служению правде.
Этот маленький эпизод доставил мне минуту иронического торжества, восстановив воспоминание о
вере отца и легкомысленном отрицании капитана. Но все же
основы моего мировоззрения вздрагивали. И не столько от прямой полемики, сколько под косвенным влиянием какого-то особенного веяния от нового миросозерцания.
Русское сознание не делает разделения на теологию откровенную и теологию натуральную, для этого русское мышление слишком целостно и в
основе знания видит опыт
веры.
Религиозная
вера лежит в
основе и всякой цивилизации, и всего пути истории, и философской мысли.
Маркс верил в социализм, в будущее общество, в разумную диалектику материального экономического процесса; психология
веры лежит в
основе рационалистического, «научного» марксизма.
Мы пока ничего не утверждаем о твердой «
вере», первично испытываемой, лежащей в
основе знания, но констатируем, что вся твердость знания в этой «
вере» коренится.
Чтобы осветить еще с другой стороны вопрос о взаимоотношении знания и
веры, обратимся к анализу причинности, этой
основы всякого знания.
В
основе его беспечности лежала непоколебимая
вера в судьбу, поддерживавшая в нем самые неясные и самые смелые надежды.
Между тунгусским шаманом и европейским управляющим церковью — прелатом или (взяв для примера простых людей) между совершенно грубым, чувственным вогулом, который поутру кладет себе на голову лапу медвежьей шкуры, приговаривая молитву: не убий меня, и утонченным пуританином и индепендентом в Коннектикуте, хотя и есть разница в приемах, нет разницы в
основах их
веры, так как они оба принадлежат к одному и тому же разряду людей, которые полагают свое служение богу не в том, чтобы становиться лучше, а в
вере или в исполнении известных произвольных постановлений.
Основа всякой
веры в том, что, кроме того, что мы видим и чувствуем в своих телах и телах других существ, есть еще то, что невидимо, бестелесно, дает жизнь нам и всему видимому и телесному.
Поэтому-то философия не исходит из догматов
веры, но приходит к ним как подразумеваемым и необходимым
основам философствования [Ср. определение взаимоотношения между
верой и «наукой» (под которой он разумеет, в первую очередь, философию) у Шеллинга: «
Вера не должна быть представляема как необоснованное знание; наоборот, следует сказать, что она есть самая обоснованная, ибо она одна имеет то, в чем побеждено всякое сомнение, нечто столь абсолютно позитивное, что отрезывается всякий дальнейший переход к другому.
Возможны и постоянно появляются все новые попытки устранить или обойти этот «камень
веры», которая, однако, должна неизменно остаться в
основе всякого движения вперед по пути христианства [Вероятнее всего, имеется в виду Р. Штейнер и его книга «Христианство как мистический факт и мистерии древности» (Ереван, 1991).].
Эта же
вера легла в
основу учения Вл. Соловьева о действенном искусстве, которому он присвоил название теургии [Понятие теургии Соловьев разрабатывал в своем трактате «Философские начала цельного знания».
Таким образом установляется принципиальная возможность и даже необходимость «символа
веры» [Краткое изложение
основ вероучения, главных догматов какой-либо религии.
Здесь в законные права вступает религиозная интуиция или
вера: о нездешних корнях нашего бытия нам может поведать только откровение, неизбежно выливающееся в форму мифа, который затем уже может получить и философскую обработку, быть положен в
основу философемы.
Здесь мы имели в виду лишь отличить и противопоставить учение о чувстве как
основе религии учению о
вере, причем главное отличие первого мы видим в субъективности, бесформенности, аморфности религиозного чувства, его алогичности, переходящей в антилогичность, в его адогматизме и религиозной слепоте.
Зачинатель новой религии полагает свой личный религиозный опыт в ее
основу, затем этот последний обрастает созвучным соборным опытом ее последователей, каждый религиозно живой человек приносит камешек за камешком для этого здания, коллективность перерождается в кафоличность, переплавляется в церковность, возникает религия, «
вера».
Наконец,
вере может быть доступно даже настоящее, поскольку дело идет о неизвестных рассудку его законах [Во II главе Послания к Евреям
вере дано истолкование и в том и в другом смысле: «
верою познаем, что веки устроены словом Божиим, так что из невидимого произошло видимое» (ст. 3); дальнейшее содержание главы говорит о
вере как
основе не мотивированных разумом и оправдываемых только
верою поступков (см. всю эту главу).].
Эту универсальную природу религии часто не понимают социологи, которые полагают, что человечество социализируется политическим, правовым, хозяйственным общением, и не замечают при этом, что ранее, чем возникают все эти частные соединения, для того чтобы они стали возможны, человечество уже должно быть скреплено и цементировано религией, и если народность есть естественная
основа государства и хозяйства, то самая народность есть прежде всего именно
вера.
Насколько трансцендентное есть «трансцендентальный объект религии», настолько же
вера есть неустранимая и непревосходимая ее
основа.
Эта-то
вера лежит в
основе и его позднейшего учения о непротивлении злу.
Тоталитарность, требование целостной
веры как
основы царства, соответствует глубоким религиозно-социальным инстинктам народа.
Но его сближает с коммунизмом крайний активизм,
вера во всемогущество техники, проповедь коллективного, общего дела, вражда к капитализму, проективизм, тоталитарность в отношении к жизни, склонность к регуляции и к планам мирового масштаба, отрицание теоретической мысли, умозрения, оторванного от практического дела, признание труда
основой жизни.
В жизни таких людей мы можем найти и
основу их
веры в непрекращаемость жизни и потом, вникнув и в свою жизнь, найти и в себе эти
основы.
Глубокой
веры; вот чего! Что, в самом деле, значит наша личная способность, охота, воля, когда у нас нет никакой подкладки, никакой
основы, как говорит Степа? С тех пор, как около меня Степа и Лизавета Петровна, я ежесекундно чувствую горячую потребность схватиться за такую
основу, которая бы зависела от меня лично. Без этого никакая доброта, никакое раскаяние, никакие слезы не возродят меня.
Ибо, поистине, можно принять Бога и принять мир, сохранить
веру в Смысл мира, если в
основе бытия лежит тайна иррациональной свободы.
Притча о хозяине и работнике, пришедшем с поля, сказанная в ответ на прямую просьбу учеников утвердить, умножить в них
веру, еще яснее определяет
основу той
веры, которой учит Христос.
Люди эти часто вовсе не знают учения Христа, не понимают его, часто не принимают, так же как и враги их, главной
основы Христовой
веры — непротивления злу, часто даже ненавидят Христа; но вся их
вера в то, какова должна быть жизнь, почерпнута из учения Христа. Как бы ни гнали этих людей, как бы ни клеветали на них, но это — единственные люди, не покоряющиеся безропотно всему, что велят, и потому это — единственные люди нашего мира, живущие не животной, а разумной жизнью, — единственные верующие люди.
Спасение ныне погибающих обществ пойдет от союзов и корпораций, имеющих крепкую
основу, воодушевленных
верою.
Резцов слушал насторожившись. Катаранов, перед которым он так еще недавно благоговел, теперь колебал в нем то, что для Резцова было
основою всего их дела: не критиковать, не копаться в распоряжениях, — а с бодрою
верою делать то, что приказано. Враждебно глядя Катаранову в глаза, он возразил...